ODIN Group – это единые стандарты обслуживания и ценовая политика на всей территории России.
Компания предлагает комплексный продукт: приобрести грузовую технику SANY, пройти ТО и гарантийный ремонт, заключить сервисный или лизинговый контракт вы можете в любом сервисном центре сети по единым стандартам и ценам.
Реклама. ООО «КГ Событие», ИНН 7717582845
Erid: F7NfYUJCUneLtWtZJbhQ
Конечно же, фургон «Москвич» 400-422 не был сделан целиком из дерева – это деревометаллическая конструкция. Что не помешало прозвищу «Буратино» накрепко приклеиться к этим машинам.
В 1940-50-х машины именовались так: марка, модель двигателя и – через дефис – модель кузова. Таким образом, наш базовый седан производства МЗМА зовётся «Москвич» 400-420. В 1954 году он пережил модернизацию: 23-сильный мотор заменили 26-сильным, поэтому машина стала называться «Москвич» 401-420.
Внешне они почти не отличались. В устной речи, да и в профильной литературе их обычно зовут просто «Москвич» 400 и 401. На базе обоих автомобилей выпускали деревометаллические фургоны с кузовом модели 422.
«Москвич-401 был моей первой личной машиной, я его купил в конце 1970-х – подержанным, конечно. Автомобиль был, так скажем, не в лучшем состоянии, двигателя так вообще не было.
Мотор я поставил от 412-го, кузов перебрал и много лет на этой машине проездил. А в 1980-х купил Москвич-412», – рассказывает директор красноярского музея «Авто-ретро» Александр Кнапнугель.
Память о своей «первой автолюбви» Александр Эдуардович пронёс через годы, а став автоколлекционером, решил, что «Москвич» среди экспонатов должен быть обязательно. Только вот концепция красноярского музея подразумевает акцент на спецтехнике, вот и решили реставраторы сделать таковую, но на базе «Москвича» – благо, их советский автопром выпустил великое множество.
«Буратино» – самая харизматичная машина из этого семейства. До наших дней несколько таких экземпляров дожили, но состояние их, прямо скажем, не очень: дерево – материал недолговечный. Поэтому для красноярского музея решили сделать реплику: четырёхсотый «Москвич» – сегодня не такая уж большая редкость, так что донора удалось найти.
«Базовый седан Москвич 400-420 – это копия немецкого Opel Kadett К38, ещё довоенной машины. Есть такая байка, что первые «Москвичи» собирали в Германии, на немецком оборудовании – так вот всё это ерунда.
Завод в войну был разрушен и никакой оснастки там не осталось. Так что московским конструкторам пришлось всё делать самим: были, конечно, какие-то чертежи, но, в основном, работали с образцами. То есть «Москвич» – это, конечно, копия, но практически весь техпроцесс воссоздавался у нас заново», — рассказывает администратор красноярского музея Илья Лопин.
В сохранившейся заводской документации – именно обмеры Opel – с универсальным кузовом и пассажирского. Да причём условные обозначения – на английском (ещё в начале 1930-х Opel вошла в состав General Motors). Даже сами конструкторы путаются: машину называют то «Москвич» с кузовом универсал, то «Опель» с кузовом «стейшен-вагон».
А вот деревометаллический кузов – это уже наша разработка. Конструкторы создали несколько прототипов: были и трёхдверные фургоны с глухими боковинами, и «универсалы» – четерёхместные, пятидверные.
От опытных образцов потребители были не в восторге: в салон попадали выхлопные газы, он плохо проветривался, фанера разбухала не только от дождя, но и от влажности. Набрался целый лист машинописного текста претензий. В итоге конструкторы прототип доработали, а от идеи создания «универсала» отказались, бросив все силы на фургон.
Почему, собственно, появилась деревометаллическая конструкция? Ведь действительно: непрактично, недолговечно. Да по той же причине, по которой на дороги страны массово выехали автомобили-кабриолеты.
«Широкое применение автомобилей «Москвич» в южных районах выявило насущную потребность в открытом автомобиле», – пишет в статье «Семейство «Москвичей», опубликованной в журнале «Техника – молодёжи» главный конструктор Московского завода малолитражных машин Николай Борисов.
Статья датирована в 1949 годом, и тогда читателям не сочли нужным лишний раз напоминать о том, что в стране острый дефицит холоднокатаных листов большого формата. Главный производитель – завод «Запорожсталь» – в войну был разрушен. Крыша – это самая крупная в автомобиле деталь, которая изготавливалась из таких листов. Так что никогда советский автопром не выпускал такого количества кабриолетов, как в послевоенные годы.
«Вот и производители легковых фургонов вышли из положения. Конечно, решение непрактичное, но для машины, которая работает в народном хозяйстве – вполне допустимое. Кузов просто не успевал разрушиться: от непростых условий эксплуатации другие элементы конструкции выходили из строя раньше.
Да, он не выдерживал дождей, в скором времени начинал скрипеть, как старый шифоньер, но это мало кого волновало: груз везёт – значит, всё в порядке. К тому же деревянный кузов можно было отремонтировать с помощью подручных средств – молотка и гвоздей. Ни тебе специальной оснастки, ни мастерских», – объясняет Илья Лопин.
А идея, на самом деле, вовсе не советская. Легковые автомобили с деревянными кузовами по той же самой технологии производители в Америке, где их ласково прозвали Woody. До войны подобные машины можно было встретить на дорогах Англии, Германии и Италии.
Специализированные автомобили на базе «Москвичей» выпускали в том числе и разбросанные по всему Союзу мастерские, но «Буратино» – товарищ из столицы. Делали их так. Основание машины, капот, оперение и рамка лобового стекла сохранялись в исходном металлическом варианте – это работа МЗМА.
А вот крыши, боковины и внутренние перегородки делали на деревянном каркасе. Вставки – из тонкой, трёхмиллиметровой фанеры, пропитанной бакелитовым лаком. Это авиационная водостойкая фанера, кузов из которой на машины ставили на заводе в Филях.
А берёзовые заготовки для кузовов поставляли с Шумерлинского завода – здесь делали приклады для автоматов ППШ. На крыше – лёгкая деревянная обрешётка, на которую натягивали дерматин. Тогда этот материал называли автобимом (автомобильный обивочный материал).
«Учитывая, что этот автомобиль предназначен для использования в городах, конструкторы поставили перед собой цель сделать его красивым», – пишет в своей статье Николай Борисов.
Вот этого у «Москвича» не отнимешь: новенькая машина и правда чудо как хороша. Очертания капота, сочетание светлых янтарных брусьев каркаса с тёмным цветом пропитанных бакелитовым лаком фанерных боковин создаёт образ настоящего автомобиля из прошлого.
Пожарные машины начала века, скажем, тоже имели в своей конструкции деревянные элементы. Хотя «Буратино» и был спецтехникой, особой окраски по месту службы он не имел – автомобили работали в заводском колорите: тёмно-синие, тёмно-зелёные, бордовые, серо-голубые.
Первые серийные фургоны вышли в свет в 1949-м, легковые «Москвичи» тогда уже вовсю бегали по дорогам. Но деревянные фургоны для открытой продажи не предназначались – только для предприятий.
«На тот момент самой лёгкой грузовой машиной была полуторка. И действительно существовала потребность в лёгком развозном автомобиле: не перевозить же на довольно громоздком автомобиле грузоподъёмностью в 1,5 тонны газеты, письма, монетки из автоматов.
Поэтому и решили сделать такую машину на базе легковой. Эта практика позже стала очень распространённой: все мы помним фургоны на базе «Москвич» 412 – знаменитые «каблучки» ИЖ-2715. Сегодня подобную технику делают на шасси «АвтоВАЗа» под маркой ВИС, – говорит Илья Лопин.
Фургоны «Москвич» 400-422 имели грузоподъёмность 200-250 кг, но перегружали их нещадно: тех же монет на них возили по 500, а то и по 700 кг.
Всего с 1949 по 1956 годы МЗМА выпустил 11 129 деревянных фургонов «Москвич» 400-422 и 401-422.
Автомобиль, который сегодня является экспонатом музея «Авто-ретро», собирали целый год – очень уж кропотливая работа. Донорский «Москвич» реставраторы привезли из Ачинска (Красноярский край).
Машина очень пострадала от коррозии, к тому же экземпляр был не полностью комплектным. Так что он прошёл пескоструйную обработку для очистки от коррозии и множества слоёв старой краски, повреждённые детали варили практически с нуля. Крышу сразу же спилили – за ненадобностью.
«Конструкция «Москвича» достаточно простая, но есть несколько сложностей для реставрации. Например, двигатель не так просто отремонтировать: по технологии тех лет нужно непосредственно в нижнюю головку шатуна заливать баббит – сплав свинца, олова, меди и других компонентов – и по месту протачивать.
Для современных моторов применяется другая технология: используются сменные тонкостенные вкладыши. А за операцию с этим сплавом далеко не каждый специалист возьмётся, да и сам сплав найти не так просто.
Штатное 6-вольтовое электрооборудование на машине не сохранилось, поэтому мы вынужденно заменили его 12-вольтовым. А вот с резиной нам повезло: нашли новую, родную. Это удача, учитывая, что с 1956 года машина не выпускается», – описывает процесс реставрации Илья Лопин.
Но самое главное здесь – это, конечно, деревянный кузов. На помощь позвали профессионального столяра. Виктор Сластёнов работает школьным учителем труда, есть у него и мастерская. Чем не папа Карло?
Виктор Константинович рассказывает, что работать над репликой было непросто. Чертежи основных сечений брусьев кузова удалось найти, а дальше – работа по фотографиям, замеры и метод проб и ошибок.
Некоторые элементы приходилось переделывать по несколько раз: по измерениям всё, вроде бы, верно, а машина получается неузнаваемая. В общем, история сделала круг: 70 лет назад конструкторы МЗМА измеряли Opel Kadett, а сегодня реставраторы разбираются в тонкостях устройства «Москвича».
Летом 2017 года Буратино «пошёл в школу»: отправился на перовую в своей жизни ретро-выставку – тогда Красноярск отмечал свой день рождения. Гости одобрительно кивали, стучали по кузову – проверяли, правда ли деревянный. Сбоку на машине – надпись «Связь» – как на тех автомобилях, что полвека назад развозили письма по Союзу.
Что можно сказать: неприхотливыми были водители в 1950-х. В «Москвич» 400-422 – только минимальный уровень комфорта. Аскетичная панель приборов: спидометр, указатель уровня топлива и давления масла в двигателе (он механический: от двигателя трубка идёт непосредственно к датчикам) и ещё пара контрольных лампочек.
Электрика – только самая основная. Даже указателей поворота нет. Два фары со встроенными габаритными огнями спереди и один фонарь сзади: габаритный огонь, он же стоп-сигнал, он же подсветка номера. Стеклоочистители с механическим приводом, то есть чем быстрее едешь, тем активнее они «машут».
Омывателя, конечно, нет. Спереди не два кресла, как мы сегодня привыкли, а двухместный диван – для водителя и «сопровождающего лица». Только если сидеть вдвоём, тесновато: плечами друг к другу. Скажем, в кажущемся крошечным горбатом «Запорожце» заметно просторнее.
«Вентиляция кузова с помощью поворотных и опускных стёкол и хорошая его изоляция позволяют пользоваться автомобилем как в летнее, так и в зимнее время», – гордо пишут конструкторы.
С зимним временем, правда, чуть посложнее: печки нет. То есть температура в салоне такая же, как на улице – или сколько надышишь.
Только у шоферов в то время были несколько иные критерии. Ход у «Москвича» достаточно мягкий: от Opel ему досталась интересная конструкция передней подвески с горизонтальными пружинами, которые поворачиваются вместе с колёсами.
У задних колёс подвеска рессорная, и на всех четырёх рычажные амортизаторы. Двигатель, казалось бы, маломощный – 23 или 26-сильный в зависимости от модели шасси, но бегала машина достаточно резво. А ещё она неприхотливая: с аппетитом кушала даже не самых хороший бензин – 9 л на 100 км, то есть была существенно экономичнее «Полуторки».
Колёса высокие, 16-дюймовые, а это проходимость, близкая к внедорожникам. Да и сложных систем по минимуму: ломаться нечему. А если что, можно и своими руками и починить. Чем не автомобиль для народного хозяйства? Как говорил Буратино: «Я создан на радость людям!».
За год работы над «Буратино» реставраторы добыли ещё один «Москвич» и даже успели превратить его в ретро-фургон. О нём мы расскажем в следующем выпуске.
Текст: Анна Кучумова. Фото: Александр Кротов, Игорь Андреев
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: